СВЕТЛАНА, 54 - 12 февраля 2009 14:55

"[COLOR=darkblue]Любовь сушит человека.
Бык мычит от страсти.
Петух не находит себе места.
Предводитель дворянства теряет аппетит...
Он слышал шум отходящих в Кастилью поездов и плеск отплывающих пароходов.
Гаснут дальней Альпухары золотистые края.
Сердце шаталось, как маятник. В ушах тикало.
На призывный звон гитары выйди, милая моя.[/COLOR]

Только к девяти часам пришла Лиза! Они вышли на Улицу под карамельно-зеленое вечернее небо.
- Где же мы будем гулять? - спросила Лиза.
Ипполит Матвеевич поглядел на ее белое и милое светящееся лицо и, вместо того, чтобы прямо сказать: "Я здесь, Инезилья, стою под окном", - начал длинно и нудно говорить о том, что давно не был в Москве и что Париж не в пример лучше белокаменной, которая, как ни крути, остается бессистемно распланированной большой деревней.
- Помню я Москву, Елизавета Петровна, не такой. Сейчас во всем скаредность чувствуется. А мы в свое время денег не жалели. "В жизни живем мы только раз" - есть такая песенка.

...Ухвативши за руку Ипполита Матвеевича, Лиза рассказала ему обо всех своих огорчениях. Про ссору с мужем, про трудную жизнь среди подслушивающих соседей - бывших химиков - и об однообразии вегетарианского стола.
Ипполит Матвеевич слушал и соображал. Демоны просыпались в нем. Мнился ему замечательный ужин. Он пришел к заключению, что такую девушку нужно чем-нибудь оглушить.
В кармане Ипполита Матвеевича лежала половина суммы, вырученной концессионерами на старгородском заговоре. Это были большие деньги для отвыкшего от роскоши Воробьянинова. Теперь, взволнованный возможностью легкой любви, он собирался ослепить Лизу широтою размаха.
Для этого он считал себя великолепно подготовленным. Он с гордостью вспомнил, как легко покорил когда-то сердце прекрасной Елены Боур. Уменье тратить деньги легко и помпезно было ему присуще. Воспитанностью и умением вести разговор с любой дамой он славился в Старгороде...

...После недолгих уговоров Ипполит Матвеевич повез Лизу в образцовую столовую МСПО "Прагу" - лучшее место в Москве, как говорил ему Бендер.
Лучшее место в Москве поразило Лизу обилием зеркал, света и цветочных горшков.
Лизе это было простительно - она никогда еще не посещала больших образцово-показательных ресторанов. Но зеркальный зал совсем неожиданно поразил и Ипполита Матвеевича. Он отстал, забыл ресторанный уклад. Теперь ему было положительно стыдно за свои баронские сапоги с квадратными носами, штучные довоенные брюки и лунный жилет, осыпанный серебряной звездой.

Чувствуя, что на нее все смотрят, Лиза быстро согласилась. За нею смущенно последовал светский лев и покоритель женщин Воробьянинов. Потертые брюки светского льва свисали с худого зада мешочком. Покоритель женщин сгорбился и, чтобы преодолеть смущение, стал протирать пенсне.

...Наконец карточка была принесена. Ипполит Матвеевич с чувством облегчения углубился в нее.
- Однако, - пробормотал он, - телячьи котлеты два двадцать пять, филе - два двадцать пять, водка - пять рублей.
- За пять рублей большой графин-с, - сообщил официант, нетерпеливо
оглядываясь.
"Что со мной? - ужасался Ипполит Матвеевич. - Я становлюсь смешон".
- Вот, пожалуйста, - сказал он Лизе с запоздалой вежливостью, - не
угодно ли выбрать? Что вы будете есть?
Лизе было совестно. Она видела, как гордо смотрел официант на ее
спутника, и понимала, что он делает что-то не то.
- Я совсем не хочу есть, - сказала она дрогнувшим голосом, - или вот что... Скажите, товарищ, нет ли у вас чего-нибудь вегетарианского?
Официант стал топтаться, как конь.
- Вегетарианского не держим-с. Разве омлет с ветчиной?
- Тогда вот что, - сказал Ипполит Матвеевич, решившись. - Дайте нам
сосисок. Вы ведь будете есть сосиски, Елизавета Петровна?
- Буду.
- Так вот. Сосиски. Вот эти, по рублю двадцать пять. И бутылку водки.
- В графинчике будет.
- Тогда большой графин.
Работник нарпита посмотрел на беззащитную Лизу прозрачными глазами.
- Водку чем будете закусывать? Икры свежей? Семги? Расстегайчиков?
В Ипполите Матвеевиче продолжал бушевать делопроизводитель загса.
- Не надо, - с неприятной грубостью сказал он. - Почем у вас огурцы
соленые? Ну, хорошо, дайте два.

Официант убежал, и за столиком снова водворилось молчание. Первой заговорила Лиза:
- Я здесь никогда не была. Здесь очень мило.
- Да-а, - протянул Ипполит Матвеевич, высчитывая стоимость заказанного.

"Ничего, - думал он, - выпью водки - разойдусь. А то, в самом деле,
неловко как-то".
Но когда выпил водки и закусил огурцом, то не разошелся, а помрачнел еще больше. Лиза не пила. Натянутость не исчезала. А тут еще к столику подошел усатый человек и, ласкательно глядя на Лизу, предложил купить цветы.
Ипполит Матвеевич притворился, что не замечает усатого цветочника, но тот не уходил. Говорить при нем любезности было совершенно невозможно...

На счет Ипполит Матвеевич смотрел долго, раскачиваясь на стуле.
- Девять рублей двадцать копеек? - бормотал он. - Может быть, вам еще дать ключ от квартиры, где деньги лежат?

Кончилось тем, что Ипполита Матвеевича свели вниз, бережно держа под руки. Лиза не могла убежать, потому что номерок от гардероба был у великосветского льва.
В первом же переулке Ипполит Матвеевич навалился на Лизу плечом и
стал хватать ее руками. Лиза молча отдиралась.
- Слушайте! - говорила она. - Слушайте! Слушайте!
- Поедем в номера! - убеждал Воробьянинов.
Лиза с силой высвободилась и, не примериваясь, ударила покорителя
женщин кулачком в нос. Сейчас же свалилось пенсне с золотой дужкой и, попав под квадратный носок баронских сапог, с хрустом раскрошилось.
Ночной зефир струил эфир..."
это было написано в [B]1928 [/B]году :D

• 
• 
•